Речь идет о гибели родника... Подумалось: если бы в свое время к этому или другому живому роднику внимания, сочувствия, помощи прикоснулся бы поэт... Могло бы быть всё иначе. Узнав о случившемся, горько пожалела: не успела написать о его последних публикациях, не сказала добрых слов... Желание написать возникло после его творческого отчета 29 сентября 1988 года на совместном заседании советов по критике и поэзии. Передо мной предстал совсем другой человек, каким я его не знала последние годы: собранный, умиротворенный, тонко чувствующий. А сколько было планов: написать, завершить, перевести, подготовить к изданию...
Володя Романов был моим очарованием и в какие-то периоды его жизни — глубоким разочарованием. Для преподавателя вуза, как правило, в каждой аудитории есть студент, особенно интересующийся предметом, на лице которого отражается все... Таким в удмуртской группе IV курса филологического факультета УГПИ в 1963 году, где я читала русскую литературу XX века и вела семинары, был для меня Володя Романов.
Помню: читала «Творчество А. И. Куприна». Аудитория слушала анализ повести с романтическим сюжетом «Гранатовый браслет», а у Володи активную реакцию вызвал роман «Поединок». Его привлек образ офицера Ромашова. В перерыве он подошел ко мне и долго уточнял какие-то детали сюжета. Куприн — его любимый писатель, однако для него было откровением, что знаменитый прозаик всю жизнь «грешил» стихами. По истечении многих лет, когда пришлось прикоснуться к трагическим страницам жизни Володи, стала размышлять, почему тонко чувствующий, внутренне бунтующий против серого, мещанского офицерского быта Юрий Ромашов, внешне маленький, неказистый в своих мечтах мог подниматься до героических поступков, оказался способным на большую самоотверженную любовь, вызвал интерес у Романова. Было ли что-то общее у них, сверстников, с душами поэтов, способных возвыситься над своими слабостями, инертностью духа, одиночеством?!
А ведь тогда, в начале 60-х годов, казалось, Володя был счастлив первыми успехами в поэзии, в учебе. Республиканские газеты и журнал «Молот» охотно печатали его стихи, он был счастлив первой любовью к будущей жене Гале, красивой, скромной, обаятельной, старательной студентке (она заочно окончила филологический факультет УдГУ). Все еще было впереди. Руководитель литературно-творческого кружка Д. А. Яшин не раз в отчетах о работе на факультетских собраниях называл имя Романова как одаренного поэта.
А как он сдавал экзамены! Любой преподаватель готов простить студенту незнание каких-то разделов программы, если тот стремится самостоятельно разобраться и анализировать при ответах на вопросы. Таким студентом был Володя Романов. Он не спешил сдавать экзамен первым, ему нужно было время для разговора, даже для спора. И, как правило, получал высокую оценку. С удовлетворением слушала его выступления на семинарах по советской литературе, когда он читал свои стихи на литературных вечерах, на встречах с писателями. А они тогда были частыми гостями на факультете и всегда замечали и отмечали наших студентов, начинающих писать.
В 1964 году В. Романов успешно закончил институт, служил в армии, преподавал удмуртский язык и литературу в родной Удмурт-Ташлинской школе, и я надолго потеряла его, хотя имя его не раз упоминалось на писательских собраниях в связи с выходом в 1967 году его первой книги стихотворений «Мынам тулысэ» («Моя весна»). Через год вышел второй сборник для детей «Тыметын шунды уя» («Солнце плавает в реке»). Работа в школе и чуть позже в детской газете «Дась лу!» дали молодому поэту возможность лучше понять психологию детей. Всю оставшуюся жизнь В. Романов будет создавать параллельно с лирикой для взрослых стихи для детей. Его имя прозвучало в отчетном докладе A. С. Бутолина VIII съезду писателей (1963 год) среди одаренных молодых поэтов.
На этом съезде председателем правления Союза писателей УАССР был избран Г. Д. Красильников. Насколько знаю, он всегда с вниманием и, я бы сказала, с нежностью относился к Володе. Позже поэт скажет о нем: «...надеждой твоею и был я согрет...» Много лет спустя, уже после смерти Г. Д. Красильникова, B. Романов напишет стихотворение «Размышляя о том, чем сегодня живем...»,
посвятит его старшему товарищу. Композиция стихотворения — диалог — он свидетельствует о доверительном отношении старшего к младшему. Не боясь уронить в глазах читателя авторитет Красильникова, поэт пишет, как тот «в час беседы вдвоем» обмолвился: «Надо все-таки браться за прозу, Володя!» Володя ответил:
—Значит, звезд я в стихах не хватаю с небес? —
Я спросил, предложенью в душе удивляясь.
—Ну, поэтов кругом — погляди — целый лес! —
Ты ответил тогда, широко улыбаясь.
Финал трудного разговора выражает внутреннюю суть характера В. Романова: прямого, уверенного в своем предназначении:
...Стихотворцам нет счета — куда их девать?
Кто их вспомнит потом, и сейчас кто их знает?
В наше время,—
Не лучше ли прямо сказать? —
Настоящих поэтов,
Увы, не хватает.
Перевод В. Алейникова
Романов был настоящим поэтом. Не без основания многие говорят, что он был даровит не менее, чем Флор Васильев. Ф. Васильев был его верной и прочной опорой, поддержкой в жизни и в творчестве. Многие мотивы их поэзии перекликались.
С 1968 по 1974 год В. Романов заведовал одним из отделов пионерской газеты «Дась лу!». Ф. Васильев, будучи председателем правления Союза писателей республики, оценив по достоинству его как поэта, пригласил в Союз писателей на должность литературного консультанта, а затем убедился в умении работать с людьми, способствовал избранию заместителем председателя правления Союза писателей. На первых порах Владимир Васильевич не обманул надежд старшего друга. А то, что у них были близкие и творческие, и человеческие отношения, знали многие. Романов работал хорошо, знал свои обязанности, около его стола всегда толпилась молодежь, получая от него квалифицированную помощь...
Вот что писал Ф. Васильев, представляя «Литературной России» 13 сентября 1974 года подборку стихотворений В. Романова: «Владимир Романов быстро и уверенно вошел в удмуртскую поэзию. У него не было той привычной робости начинающего, которая не в характере, а в стихах. Вл. Романов пишет о родной Удмуртии, о земледельцах нашей земли, говорит о дружбе народов... Хочется сказать и о другом немаловажном качестве лучших стихов Вл. Романова — их психологизме... Голос Вл. Романова крепок и самобытен».
Через три года в той же газете снова подборка «Брат волнам — простору сын». Редактор, вспомнив предыдущую публикацию стихотворений поэта, слова Ф. Васильева о поэзии Романова, добавляет от себя: «Думается, что с такой же основательностью имя поэта встанет в ряду молодых российских литераторов». Стихи Романова «Весенняя песня», «Учись узоры вышивать, сестра», «Река Вала», «У пруда случайною порой» даны в переводах А. Медведева и С. Поликарпова.
Когда трагически погибнет Ф. Васильев, Романов тяжело переживет эту беду всей литературы и посвятит ему прекрасные стихи. Романов не без содействия Флора Ивановича был участником почетных для молодого поэта совещаний молодых писателей в Москве, всесоюзных фестивалей в Горьком, в Ереване, участвовал в совещаниях по детской литературе в Перми, в Астрахани. Возвращался радостным, возбужденным, переполненным новых творческих планов.
Навсегда запомнилась совместная поездка (а их было немало) в Москву на первые Дни удмуртской литературы и искусства в декабре 1970 года. Сохранилась фотография писателей Удмуртии в кабинете С. В. Михалкова, принимает нас Алим Кешоков, секретарь Союза писателей РСФСР за чашкой чая. За столом Володя рядом с Яшиным. Серьезный и очень молодой. Ему было тогда 27 лет. А вечером в ЦДЛ был литературный вечер, наши выступления. За столом президиума старейшие советские поэты С. Щипачев, А. Сурков, прозаик В. Липатов, прославленный генерал, руководитель партизанского движения в Белоруссии, наш земляк, человек пишущий А. Н. Сабуров и все наше правительство, много журналистов, телевидение. Было отчего волноваться. В делегации удмуртских писателей Г. Красильников, Т. Архипов, Ф. Васильев, М. Лямин, Г. Сабитов, О. Поскребышев, 3. Богомолова, С. Самсонов, С. Широбоков, Д. Яшин... Самый молодой из нас В. Романов. Когда он выступил, мы обратили внимание на активную реакцию председательствующего на вечере С. В. Михалкова. Узнав, что В. Романов не член Союза, маститый поэт, обращаясь к сидящим в зале, сказал: «Вы слышали выступление поэта Романова. Согласитесь, что он талантливее многих из тех, кто имеет красную книжечку члена Союза писателей». Это было своего рода рекомендацией в Союз писателей, но принят Володя был только через 5 лет — в 1975-м. Сказалась бюрократическая волокита по оформлению дела у нас в Союзе или в приемной комиссии СП РСФСР.
А уже были написаны стихи «Рождение песни», «Земляника», «Хлеб», «В пути» и др., переведенные Г. Пагиревым, ленинградским поэтом-фронтовиком. В «Рождении песни» выражена эстетика творчества поэта, понимание им истоков поэзии и труда, который рождает стимулы творчества:
..Коль не устать, не потрудиться,
Откуда ж, друг, и песням быть?
По локоть руки обнажаю,
Склоняюсь к матери-земле.
А песня рвется к поднебесью,
Все больше ширится, растет. Так древний труд рождает песню,
Венчая ею день забот.
Внимание Г, В. Пагирева к поэзии В. Романова длилось долгие годы. Впоследствии в книгу переводов стихотворений удмуртских поэтов «От берега до берега» (1984) он включит пятнадцать стихотворений В. Романова, по количеству наравне с Н. Байтеряковым, Г. Сабитовым. В нее вошли «Рождение песни», «Земляника», «Леса, леса…»
Когда я поздравила Владимира Васильевича с выходом этой антологии удмуртской поэзии, он подарил мне книгу с автографом: «Дорогой Зое Алексеевне с благодарностью и пожеланиями всего светлого. Один из авторов. Влад. Романов. 24 марта, 1984».
За что же благодарил поэт? В 1977 году в издательстве «Удмуртия» вышел его сборник «Поющие узоры», я написала для «Удмуртской правды» положительную рецензию (7 января. 1978). Поэт тогда уже был в зените известности. Год назад за сборник «Покчи гужем» («Бабье лето», 1975) ему присудили премию Комсомола Удмуртии.
Усилилось к нему внимание поэтов других республик, особенно после проведения Дней советской литературы в Удмуртии, в июне 1978 года, когда они вместе с Ф. И. Васильевым подготовили и успешно провели этот большой литературный праздник, возглавляемый Героем Социалистического Труда А. А. Сурковым. Наш Союз писателей поручил мне написать литературные портреты 35 участников Дней советской литературы, в том числе удмуртских. Автору очерка пришлось в Ледовом Дворце 23 июня 1978 года пятитысячной аудитории представлять Н. Шундика, С. Куняева, В. Романова, Ф. Васильева, В. Тельпугова и др. Вот какая аттестация была дана В. Романову, привожу ее полностью. Это документ времени: «Все более поэзия Удмуртии становится многоголосой, и в этом музыкальном, поэтическом оркестре все отчетливее звучат голоса поэтов, творческая биография которых началась в конце 60-х. В издательстве «Современник» вышла первая на русском языке книга стихов Владимира Романова. Его стихи уже прошли на русском языке и в переводе на другие национальные языки по многим периодическим изданиям.
Поэзия Вл. Романова, впитав в себя традиции народного творчества, опыт старших мастеров слова, отличается оригинальностью взгляда на человека, его детство, как на истоки нравственно-этических начал. Для него главное — создать, поэтически переосмыслить старые, но добрые традиции, заставить своего современника, особенно молодого, еще раз заглянуть в сокровищницу народной мудрости и морали. В его поэзии обращенность к уму и сердцу нашего современного труженика, хлебороба или молодого человека, ищущего свое место под солнцем. Лирический герой стихов Романова не боится нравственных и социальных перегрузок:
Все радости с друзьями пополам,
А все заботы их — себе на плечи...»
В связи с подготовкой к юбилейной дате (столетия удмуртской литературы) в Ижевске, районах – республики прошли литературные вечера — творческие отчёты писателей Д. Яшина, П. Куляшова, П. Чернова, О. Поскребышева, Г. Перевощикова, Евг. Самсонова. С Евгением Васильевичем, трагически погибшим весной 1989 года, Владимир Васильевич особенно подружился в последние годы. Они оба активно работали в бюро пропаганды художественной литературы, часто вместе выступали, выезжали в районы.
Вот что писал об истоках этой дружбы А. Шкляев в предисловии «Песня рождается в труде» к сборнику В. Романова «Поляна» (1978) на русском языке: «В Бавлинском районе (где родился поэт.— 3. Б.) жили три друга: один из них ныне известный удмуртский писатель Евгений Самсонов, второй — Алексей Афанасьев, чуваш, ныне тоже известный поэт, третий — Василий Романов. Все они тогда мечтали стать писателями и поэтами, писали рассказы и стихи, переводили на разные языки произведения классиков. Они, как отцы и деды их, знали несколько языков народов Поволжья. Так, на удмуртский язык были переведены «Фаталист» М. Лермонтова, поэма К. Иванова «Нарспи». Когда началась война, друзья вместе ушли на фронт, но домой из них вернулись только двое. Василий Романов пал в бою. Дома у него родился сын, которого он так и не увидел. Е. Самсонов учился в пединституте, стал учителем литературы, и спустя много лет с ним рядом встал и сын его друга поэт Владимир Романов».
Когда готовился большой литературно-музыкальный вечер Е. В. Самсонова, самую деятельную помощь в его проведении оказал В. Романов... Шла работа, выходили книги, его стихи читали по радио, готовились телепередачи. Он по-прежнему успешно выступал. Мне не раз приходилось с ним бывать в районах, в различных городских аудиториях. И никогда слушатели не оставались равнодушными, особенно, когда он читал стихи о войне, о погибшем на фронте отце. Обращала на себя манера выступления Романова: читал выразительно, артистично, не торопясь, делая смысловые акценты, растягивал слова, его паузы были многозначительны. Читал щедро и увлеченно. Таким он мне запомнился и на вечере, посвященном 55-летию Флора Васильева, который мы вели с ним вместе во Дворце «Октябрь» в феврале 1989 года. Он был собран, волновался. На вечере было все правительство республики, зал переполнен. Организаторами вечера были обком комсомола и Союз писателей. Выступали только молодые поэты. Исключение было сделано для О. Поскребышева. Запомнилось, с каким добрым чувством, даже с гордостью представлял Владимир Васильевич Михаила Федотова, которому на этом вечере вручали комсомольскую премию им. Флора Васильева. Это была преемственность. Когда-то Флор Иванович способствовал присуждению В. Романову премии Комсомола Удмуртии, сейчас он помог одаренному поэту осознать свое место в национальной поэзии, к тому же открывающего читателю совершенно неизвестный историко-культурный пласт, а также традиции, язык бесермян, о социальном и духовном бытовании которого широкий читатель не знает.
За что брался В. Романов, делал хорошо. Помню, как порадовал писателей в 1980 году, выпустив вместе с В. В. Дмитриевым от Республиканского общества книголюбов буклет «Писатели Удмуртии». В этом же году в периодике прошли подборки его лирики, одна из них «А как же можно без работы» соответствовала внутреннему настрою поэта.
Помню, как радовался он, когда в Москве, в издательстве «Современник» в 1985 году вышла его книга «Гуслей звонкая струна», как благодарен был мне за рецензию в «Удмуртской правде» на сборник «Поющий узор», за несколько страничек о его творчестве в книге «Над Чепцой и Камой» (1981). Тогда приходил в Союз опрятно одетый, в розовой или голубой рубашке, с лицом, словно умытым росой. И казалось: все позади...
Запомнилась и другая добрая страница в его жизни: работа с В. Емельяновым над переводами его стихотворений на русский язык. Не раз говорил, как хорошо им работается (он тоже переводил стихи и баллады В. Емельянова на удмуртский язык), как тонко передает переводчик нюансы его поэзии.
Бывал он и шумным, резким, порой и несправедливым к своим товарищам и даже ко мне, мог походя и безапелляционно дать отрицательную оценку только что вышедшей книги. В такие моменты для него не было авторитетов. Вместе с тем он не был завистлив и, чаще всего, не скупился на добрые, сочувственные отзывы, помогал молодым.
В 1990 году на одном из заседаний правления Союза писателей обсуждали вопрос: дать ли В. Романову посмертно Государственную премию или повременить. Дело не в премии: дело в увековечивании имени этого талантливого поэта.
Одной из последних прощальных его песен была подборка стихотворений «Припомнятся юности дни и пути» в переводах С. Давыдова, А. Демьянова. Печаль навевает стихотворение «И кружится лист...» об отлете осенью журавлей на юг, и кленовый листок, который, «кружась, опустился» на землю. Душа лирического героя переполнена, щемящей нежностью проникнуты последние строки и о тех журавлях, и о том кленовом листе:
...Сменяется лето суровой зимой.
Капель застучит...
Распахнется окно...
Но те журавли и та осень — с тобой.
И кружится лист, отлетевший давно.
Перевод С. Давыдова
В этой ностальгии что-то пророческое, предчувствие каких-то перемен в жизни.
Характерная черта творчества В. Романова — тесная связь с традициями фольклора. При этом важно отметить, что Романов не только обогащал свою художественную, словесную палитру за счет мудрости, образности, красочности народного языка. Главное для него — сохранить, поэтически осмыслить, закрепить те высокие нравственные критерии, что складывались веками; побудить читателя-современника еще раз заглянуть в сокровищницу народной морали и эстетики. Не экзотика и этнографичность, не орнаментальность национального быта на первом плане в его стихах, а стремление выявить в характере и поведении современного человека диалектическое единство унаследованного от предшествующих поколений и черт, сформированных новой жизнью. Так, пришедший из седой старины обычай — брать с собой в дальнюю дорогу вышитое полотенце — получает у Романова гражданское, поэтическое осмысление. Философскую мысль о том, что частное, порой сугубо личное есть проявление закономерного, общечеловеческого, несут стихи «Свадьба», «Отец», «Поющие узоры», «Полотенце». Бытовая подробность, традиции обихода обретают в них новый смысл, служат выявлению единства национального и интернационального, прошлого и настоящего:
Учись узоры вышивать, сестра,—
Пусть запоют цветы живые...
Нить времени... Вплети ее, сестра,
В соцветие своих узоров.
Земли и жизни нашей красота
Как есть — раздольна,
Молода, пестра —
Пускай откроется людскому взору.
Учись узоры вышивать, сестра!
Перевод А. МедведеваПоэт создает в своих стихах атмосферу романтической приподнятости, хотя в них мы и не встретим исключительных, драматических ситуаций. Герой, как правило, погружен в мир повседневности, в мир природы. Но это отнюдь не приземленность... Непосредственность восприятия мира сочетается с аналитичностью мышления, что, в свою очередь, обусловило ассоциативность повествования, наличие параллелизмов, метафоричности, подтекста в сюжетных и бессюжетных стихах поэта. Его герою есть что сказать людям, есть чем поделиться с ними. И прежде всего это — радостное сознание, «что он сын своего народа, своей земли».
Образ родного края и образ родного народа, а также особенности его национального быта по черточкам воссозданы в стихах В. Романова, посвященных трудному военному детству лирического героя, душа которого богата и собственным опытом, и опытом его отцов. Не случайно тема войны, солдатская тема, сливаясь с темой связи поколений, рождают сюжетную линию: дед—отец—сын. Поэт и его герой размышляют о мире, о гражданской и Великой Отечественной войнах, о сложности бытия, о поэзии, пронизывающие самые обыденные, на первый взгляд, предметы и явления.
Герой поэта, в прошлом деревенский парнишка, бережно хранит память об отчем доме и крае. Став горожанином, он не утратил душевной связи с миром детства. Высоко ценит он мастерство и умение хлебороба. Звание «хозяин полей» поэт рассматривает как гражданскую значимость личности. Сын крестьянина и солдата, он знал вкус хлеба и труда, затраченного на него («Хлеб», «Хлеб и сталь»). Вот отчего поле—хлеб—труд — главная тема поэзии В. Романова. Не ностальгия по уходящему миру детства живет в душе лирического героя, а желание закрепить в сегодняшней жизни то лучшее, чем жили и живут труженики земли.
Герой его стихов чаще всего в дороге, в пути — это усиливает ощущение динамизма жизни, помогает ему соединить «деревенское» прошлое и «городское» настоящее в единый жизненный поток. Личность в стихах В. Романова живет во времени и пространстве. Это ощущение усиливается особенно тогда, когда поэт раскрывает связи человека с окружающим его живым, трепетным, одухотворенным, вечно обновляющимся миром природы. Этой теме посвящен талантливо написанный венок сонетов «Леса, леса…». Его лейтмотив – «А что найдут потомки после нас?». Человек – это, по словам поэта, «меньшой» брат природы, и она учит его «доброте своей».
«Леса, леса…» интересен попыткой проникнуть в «психологию» природы, а также увидеть жизнь людей ее «глазами». Это тем более важно, что социальная проблема «человек—НТР—природа» стали «вечными» и в советской национальной литературе и в современной российской. В отдельных стихах поэта в какой-то мере улавливается противопоставление города деревне, как начала рационального — поэтическому. В. Романов не боялся писать об издержках научно-технической революции. Он озабочен тем, чтобы выяснить, что рядом с человеком, что помогает, а что мешает ему быть духовно богаче, нравственно чище.
Обаяние и привлекательность стихов В. Романова в выражении непосредственных чувств и мыслей. Он стремится к тому, чтобы форма «дышала», была естественной. Ему доступны почти все малые и средние поэтические виды: миниатюры, баллады, этюды, зарисовки с натуры, посвящения, диалоги — в которых запечатлены мгновения жизни, нюансы чувств человека и природы. В. Романов пишет об очистительной силе любви, о памяти сердца, когда даже разлука не остужает чувства. Кроме официальных данных, я не имею подробных сведений биографии Владимира Васильевича, к сожалению, не расспросила его в свое время. Но когда выступала с ним вместе, слышала от него о его сиротском детстве, трудной жизни в послевоенное время, это производило сильное впечатление.
30 ноября 1984 года состоялся XII съезд писателей Удмуртии. В докладе А. Г. Шкляева съезду не раз упоминалось имя В. Романова. В частности, он был назван наряду с Г. Сабитовым, А. Леонтьевым, В. Ванюшевым, Г. Ходыревым, как поэт, успешно работающий в жанрах детской литературы.
Несколько лет спустя двумя изданиями вышла книга «Вуюись» («Радуга») — хрестоматия для дошкольников. В нее включены стихи В. Романова «Кызьы меда нефть потэ?» («Где находится нефть?») и «Тќдьы Кам» («Белая Кама»). Удивило, почему в эту объемную книгу так мало включено стихотворений В. Романова?
27 августа 1988 года «Удмуртская правда» в полосе «Литература и искусство» опубликовала его стихотворение «Номенклатурный человек» (в переводе А. Демьянова), вызвавшее разноречивые отклики, вплоть до полного отрицания, настолько оно было острым и злободневным. Романов создал образ человека, жизнь которого посвящена неукоснительному исполнению приказов «сверху». Менялись эпохи и правления, и он «менял костюм», выражение лица, голос, повадки. Это типизированный образ бюрократа, для него время перестройки стало трагедией: «Ко всем чертям летит номенклатура!..» Очевидно, многие бывшие чиновники узнали в этом почтенном по возрасту человеке себя.
29 сентября 1988 года состоялось заседание советов критики и поэзии. В повестке дня был один вопрос: творческий отчет В. В. Романова. Заседание поручено вести мне. После короткого вступления слово было предоставлено поэту. Не имея привычки делать подробные записи на таких собраниях, на этот раз я почти застенографировала не только